Маленькие саги
Виктория Борисовна Волкова
© Виктория Борисовна Волкова, 2017
ISBN 978-5-4485-2860-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Тоськин внук
Телефон пронзительно заверещал. Юрий Сергеевич Брун посмотрел на экран.
Отлично! Умная программа нашла ему попутчиков. Хоть не придется бензин жечь до самой дачи.
Он считал себя человеком продвинутым и очень рачительным. Если приходилось ехать на большие расстояния, особенно за город, обязательно включал приложение для таксистов. Электронный взмах руки, и вуаля! Бензин окупается полностью. Он прочел адрес и понял, что за пассажирами даже далеко ехать не придется. Дом по соседству с его работой, новый, красного кирпича, с роскошным мраморным холлом. Правда, в заказе указывалось, что один из пассажиров ребенок.
– Что ж я сразу-то не заметил, – попенял себе Юрий Сергеевич. – Накрошат чипсами, залапают липкими пальцами обивку.
Из подъезда вышла девочка лет семи в джинсовых шортиках и белой блузке, маленький рюкзачок-мишка болтался на плече. Гордая осанка, волосы подняты наверх и закручены в узел, как у гимнастки.
Такая точно в машине мусорить не будет, – с облегчением подумал Брун. – Маленькая модница. Раньше в этом возрасте девчонки ходили с косами и бантами. У его одноклассницы Олеси Старицкой длинные русые косы были переплетены на затылке «корзинкой» и украшены двумя огромными бантами по бокам. Юре вспомнилась сама Олеся, розовощекая девочка с большими голубыми глазами, в белом передничке и коричневой форме с белоснежными манжетами. Как же она ему нравилась тогда! Первая любовь семилетнего пацана.
Юрий Петрович посмотрел в зеркало заднего вида на своих пассажирок.
– В Никольинку? – уточнил вежливо.
Женщина, севшая в машину вместе с девочкой, улыбаясь, кивнула.
То ли старородящая мамаша, то ли молодая бабушка, – подумал Брун.– С возрастом не угадаешь. Сейчас все молодые.
– Бусенька, – обратилась девочка к женщине. – А дедушка тебе звонил? Он уже дома?
Они заговорили между собой о дедушке, маме и маленьком братике. Вслушиваться Брун не стал, только про себя ехидно подумал, что все-таки бабушка. А туда же! Джинсы на ней, майка с рисунком, и волосы вытянуты по-модному. Его старшая дочка, Антонина, тоже с такой прической ходит.
Машина через дворы выехала на широкий проспект и по нему понеслась к трассе.
Наверное, Олеся Старицкая так же выглядит. Или родила пятерых детей и раздалась вширь, как квашня. Первая любовь не умирает. Но, за те сорок лет, что он уехал из поселка, ему ни разу не хотелось вновь увидеть своих одноклассников, даже Олесю. Юра сморщил нос по детской привычке, от которой так и не избавился. Бабушка Тося всегда смеялась, когда он так делал, гладила его по переносице и ворчала, что будут морщинки. А дед словно через силу улыбался и называл крысенком. Хорошее время было. Когда-то бабушка и дед составляли весь мир маленького Юры. Родители приезжали редко. Мать, нарядная и веселая, щебетала как птица, привозила подарки, тискала его и называла принцем. И каждый ее визит казался Юре праздником. Отец, худой и длинный, слегка сутулый человек с впалыми щеками и большим носом, приезжал чаще, обычно пару раз за месяц, и оставался на все выходные. Они ходили вместе в лес по грибы и на рыбаку, перед сном отец трепал его по голове и разговаривал, как с взрослым. Много позже Юра не раз задавался вопросом, было ли что-нибудь у родителей общее, кроме него самого? И что, вообще, могло свести вместе солистку народного хора и нейрохирурга?
Бабушка Тося звала его сиротиночкой при живых родителях. Она жарила вкусные пирожки с картошкой, длинные, приплюснутые, и от этого запаха у Юры всегда кружилась голова. Самый лучший запах на свете!
До школы он дружил только с Ленькой Моховым. Они играли в войнушку на улице или в солдатиков в доме, строили халабуды. Но отсутствие друзей не казалось чем-то ужасным. С бабушкой Тосей всегда было уютно и спокойно. А с дедом интересно. Он рассказывал всякие истории о полководцах, про Ганнибала, Александра Македонского и восстание Спартака. Всему старался научить ненавязчиво: на рыбалке показывал, как правильно насадить на крючок червяка, а в лесу – ориентироваться на местности.
Вечерами дед смотрел телевизор, в любую погоду накрывшись старым тулупом, и Юра очень любил залезть под пахнущую нафталином овчину и прижаться к крепкой мускулистой руке. Дед как бы нехотя обнимал внука и ворчал на бабушку, что та воспитывает неженку и девчонку. Бабушка, дородная и статная, с неизменной «халой» на голове, улыбалась деду и довольно фыркала. Иногда, под рюмочку-другую они пели. И песни были сплошь героические, про «Варяг», красных кавалеристов и Волгу. Юра не пытался им подпевать, считая это пение чем-то очень личным.
По утрам, когда старики занимались по хозяйству, «управлялись», как говорила бабушка, он слушал детские передачи. Особенно нравилась ему «Радионяня».
– Здравствуй, дружок! – Говорил Александр Ливенбук. И на душе у Юры становилось так здорово, как будто бы «Саша» обращался лично к нему.
Потом началась школа и «Пионерская зорька». Под первые фанфары «Зорьки» бабушка выпроваживала его в школу.
– Иначе, опоздаешь, – говорила она.
Он шел мимо Олесиного дома, специально подгадывая, чтобы вместе идти в школу и болтать всю дорогу. Вспомнить бы сейчас, о чем! Иногда, чаще после приезда матери, он угощал девочку шоколадными конфетами. А на перемене Олеся доставала два больших бутерброда с колбасой и один вручала Юре. Ему казалось, что это любовь. И она – навсегда. Та еще идиллия!
Но все закончилось меньше, чем через год. За неделю до первого сентября бабушка вернулась с рынка негодующая и расстроенная. Она бросила сумки у порога и, сбросив туфли, которые отлетели в разные стороны, быстро прошла к деду и закрыла за собой дверь. Сначала говорила спокойно, а потом закричала, как раненая. Дед даже не пытался ее успокоить. Из бабушкиных криков Юра понял, что в город приехала «эта» со своим… И, тут бабушка произнесла такое слово, что Юра изумился, что она вообще его знает. Дед прикрикнул:
– Тося!
– А что Тося?! – Кричала бабушка. – Мой сыночек вот уже восьмой год, как в земле лежит. – Бабушка сделала паузу, громко выдохнув.
– А эта… гадина эта, его угробила и на свободе разгуливает. Еще сюда заявилась!!!
Снова пауза, бабушкин всхлип и дедов грозный окрик:
– Антонина!
Своим детским умом Юра понял тогда, что речь идет о мамином старшем брате Викторе, погибшем за год до его рождения в автокатастрофе. В доме о трагедии говорили мало. Но, говорить и не забывать – это же разные вещи, правда? Иногда Юра слышал, как бабушка тихонько плачет в ночи, или дед в мастерской шмыгнет носом и смахнет предательскую слезу, думая, что его никто не видит.
В течение следующей недели Юра узнал, что «эту» зовут Оксаной, и у нее есть сын, который родился через полгода после аварии.
А первого сентября на торжественной линейке он увидел их: Оксану, худую черноглазую женщину с гордой осанкой и высоко поднятой головой и похожего на нее мальчика в синей форме с портфелем и букетиком из белых и фиолетовых астр. Оксана весело говорила с Юриной классной Евгенией Федоровной, а мальчик стоял рядом.
Гена Жукоцкий, новый ученик в Юркином классе.
Бабушка Тося тут же развернулась и, велев ему идти к одноклассникам, стоявшим под табличкой 2 «А», сама отправилась к директору. Но, ни просьбы, ни угрозы перевести сына «этой» хотя бы в другой класс результатов не дали.
– В каждом классе по 31 человеку, перевести не можем. Иначе влетит от района, – спокойно объясняла директор.
Мир раскололся на «до» и «после», а маленький городок – на своих и врагов. И Олеся оказалась во вражеском лагере.
Она по-прежнему сидела с ним за одной партой, а вот в школу и обратно ходила вместе с Жукоцким. Юра прекрасно понимал, что они живут в одном доме, что мать Олеси с детства дружит с «этой». Но никакие обстоятельства не умаляли предательства. Он старался не подавать виду, что слишком уязвлен, но больше не угощал конфетами, что присылала ему мать, а Олеся делилась бутербродами с Геной. В то же время откуда-то взялось и намертво прицепилось к Юре прозвище «Тоськин внук». Юре казалось оно обидным, и он даже прежде чем заснуть, плакал, подскуливал по этому поводу, страшно жалея себя. Но, вошел дед, подоткнул одеяло и, заметив слезы в глазах любимого внука, спросил хрипло:
– Ты чего ревешь? Обидел кто?
– Они меня дразнят «Тоськиным внуком», – всхлипнул Юра, старательно растирая по щекам катившиеся слезы.
– А кто так говорит? – Насторожился дед.
– Генка Жукоцкий, Олеська, другие ребята, – пробубнил Юра сквозь слезы.
